Ванечка боялся темноты. По вечерам он просил маму посидеть с ним рядом, пока он уснет.
Сперва мама с ним оставалась, но однажды сказала: «Ванечка, ты уже большой мальчик, и теперь можешь засыпать один», — и, погасив свет, вышла из комнаты.
На улице уже стемнело, и Ванечке стало страшно. Он накрылся одеялом с головой и стал прислушиваться. Сперва звуков не было. Потом послышались какие-то шорохи. Ванечка высунул одно ухо из-под одеяла и стал прислушиваться сильнее. Шорохи зазвучали громче.
Ванечка снова накрылся с головой. Но под одеялом было душно и слишком жарко. Он открыл второе ухо и снова стал прислушиваться. Звуков стало намного больше. Они раздавались отовсюду: снизу, сверху, сбоку. Ванечка не знал, кто издает эти звуки, и ему становилось все страшнее.
Вдруг мальчик отчетливо услышал, как кто-то хлюпает носом.
— Ты кто? — спросил он.
— Я Тьмух.
— А чего ты носом хлюпаешь?
— Потому что мне страшно.
Ванечка вдруг обрадовался. Нет, совсем не потому, что какому-то незнакомому Тьмуху страшно. То, что ему страшно, это грустно. Ване было даже жаль его. А обрадовался Ваня тому, что, оказывается, страшно не только ему одному, а кому-то еще.
Ванечка выглянул из-под одеяла и сказал:
— Слушай, а давай бояться вместе! Когда что-то делаешь вместе, то намного интереснее и даже не так страшно.
Тьмух ответил не сразу.
— А как это, бояться вместе?
Ваня призадумался. Уже окончательно вылез из-под одеяла и сел на кровати.
— Ну, например, лежать под одеялом и вместе дрожать.
Тьмух перестал хлюпать носом и захихикал:
— А у меня нет одеяла! Чем же я буду дрожать? Своими иголками что ли?
Ванечка тоже развеселился. Он представил, как сотни маленьких иголочек качаются в разные стороны и толкают друг друга. Они ведь растут густо, а если начнут дрожать, то им сразу станет тесно.
Ваня звонко рассмеялся.
— Слушай, Тьмух, а откуда у тебя иголки? Ты разве ёжик?
— Нет!
— А кто же ты?
— Моя мама говорит, что я плод воображения.
Что такое плоды, Ваня знал. Его учили мама и бабушка, а еще воспитательница в детском саду.
— Ты что ли яблоко или апельсин? — спросил Ваня. — Так у них нет иголок. И у банана нет. И у груши, и у других плодов, которые мы изучали.
Тьмух громко вздохнул.
— Конечно, потому что я не обычный плод, а плод во-о-бра-же-ни-я, — сказал по слогам Тьмух.
Этого Ванечка понять не мог, как ни пытался.
— А расскажи что-нибудь о себе, — попросил он.
— Тогда слушай!
Ванечка лег на живот, свесил голову вниз — ведь именно откуда-то снизу шел голос Тьмуха — и приготовился слушать.
— Про меня говорят: хоть глаз выколи. Из-за этого у меня и выросли иголки. А еще, что меня волк любит. Поэтому зимой я начинаю громко завывать. А еще со мной хорошо шептаться.
— Вот здорово! — Ванечка вскочил на ноги и стал прыгать. — Тогда давай вместе шептаться.
Но сказал он это так громко, что Тьмух испуганно зашелестел:
— Тише, тише ты! А то твоя мама придет и свет зажжет…
— Вот и здорово! — еще громче прокричал Ваня.
— Так я ведь света и боюсь, — прошептал Тьмух.
Ванечка так и сел. Ответ Тьмуха его поразил.
— Ну надо же! Ты света боишься, а я — темноты.
— А чего меня бояться! — и Тьмух сперва тихонечко, а потом все громче и громче стал смеяться.
— Так вот ты кто такой! — Ваня хлопнул себя по лбу и тоже рассмеялся. А через минуту упал на подушку и быстро заснул. Ему снился колючий, похожий на ёжика, черный Тьмух. Они держались за руки и бежали по цветному лугу.
